Поохотившись в прекрасной зимней Карелии, мы вернулись на лесовозах в поселок Шомба, и зашли, как обычно к Юдиным: поделиться оставшимися боеприпасами, подождать в тепле автобус до Кеми и рассказать об охоте. А вот слушать – то пришлось нам. Еще бы! Они прошлой ночью в своем огороде застрелили огромного медведя!
В сарае при свете фонарей мы рассматривали растянутую на всю стену шкуру медведя и слушали старшего Юдина.
- Медведь ночью выломал вот это окно и, переломав позвоночники всем девяти овцам, сложил их штабелем вот в этот угол. Мы тусклый свет фонарей от шкуры перевели в угол, где недавно лежали и предсмертно хрипели сложенные медведем, как дрова, несчастные овцы.
- Было ясно, - продолжал Юдин, - что медведь следующей ночью вернется за овцами, и мы стали думать, как его добыть в темноте, не рискуя головой.
Сошлись на одном – засаду нужно делать на чердаке дома, да и окно чердака аккурат выходит к сараю. Сынок, расскажи, как ты его завалил.
Его сын переступил с ноги на ногу, вставая потверже, поуверенней и высвечивая шкуру фонариком, двумя пальцами показал нам две дырки совсем рядом в центре шкуры. Вход и выход через позвоночник и тихо продолжил рассказ отца.
- Все мои домашние спали в одежде, с ружьями у кроватей. Кто его знает, как поведет себя раненый шатун. Я на чердаке чувствовал себя даже безопаснее и спокойнее, чем они там внизу. Поселок наш притих, слышно лишь, как речка журчит по камням. Я приглядывался - приглядывался, прислушивался – прислушивался – только смутные силуэты и тишина. По левому краю вдоль забора у нас растут две елки, а стало вдруг три… И одна, зашевелилась! Я, как мог, прицелился в нее и выстрелил. Рев, шум, и се стихло. Мне почему - то стало невыносимо одиноко и тревожно, но вскоре все с ружьями сбежались ко мне. Медведь иногда ревел и успокаивался. Мнение было одно: я, видимо, попал ему в позвоночник, иначе бы он убежал. Нужно ждать рассвета и на грузовике соседа подъехать и добить его.
Утром, с ружьями в руках, мы ворвались к соседу, все объяснили, завели машину, залезли в кузов, и, подъехав к забору, добили зверя.
Я подумал, какая мистическая и, наверное, справедливая расплата. Овцы всю ночь мучались с перебитыми позвоночниками, и медведь тоже.
За столом, закусывая солеными сигами и медвежатиной, мы слушали довольного Юдина.
- Может, женим нашего меткого охотничка? Мяса у нас навалом, и гульнем недельку! А, ребята?
